У нас на работе обеденный перерыв длится ровно столько, сколько тебе нужно для обеденного перерыва. Каламбурно? Поясню.
Оплата у нас почасовая. Если ты провёл на обеденном перерыве целый час, то его никто оплачивать не будет. Естественно, все тратят минут 10-15 на саму трапезу и минут пять на какие-то иные нелитературные дела.
Обедать я стараюсь на улице. Рядом с офисным зданием расположен сквер, где и уплетаю бутерброды, сделанные дома, либо хот-дог, купленный в этом же сквере. Обычно располагаюсь на лавочке. Ем и заодно отдыхаю морально от рабочих помещений, запаха бумаги и мерно гудящих компьютеров. Что уж говорить — в сквере действительно здорово.
Время от времени я делил лавочку с одним занятным старичком. И при каждой встрече он рассказывал очередную байку из своей жизни.
…
— Молодец ты, что на воздухе кушаешь.
— ???
— Я к тому, что работа — это далеко не всё. А если быть откровенным, то работа — это вообще ничего. Скажи, сколько времени ты проводишь с семьёй, детьми?
— Очень мало. Иногда домой только спать прихожу.
— А ради кого ты столько работаешь?
— Ради жены, ради детей.
— Я тоже работал ради жены и детей. У меня трое детей. А теперь у них внуки, хотя и не знаю сколько у меня внуков.
— Как так-то?
— Я пытался заработать максимум денег в молодости. Брал дополнительные смены. Оставался сверхурочно ради плана, переработок, премий. Мотался на Север. Иногда по три месяца дома не бывал. Детей видел очень редко, а дети меня. Когда ребята подросли, то я продолжал мотаться — зарабатывать. Помогал им деньгами, хотя очень редко видел их. Они больше общались со своей мамой. Жена у меня умерла, когда детям и тридцати лет не исполнилось. С течением времени они стали всё реже и реже ко мне заезжать. Иногда звонили, потом и вовсе перестали. Я их не виню. Понимаю, что не был для них по-настоящему родным человеком. Какое-то время сам звонил детям. Перестал. И они не звонят, работают… наверное.
В этот день на обеде провёл целый час. Больше я не задерживаюсь на работе до восьми или девяти вечера.