Популярность возрастных моделей набирает обороты. Героинями рекламных компаний и обложек модных журналов все чаще становятся женщины за 50—60 лет. Модель Ольга Кондрашева стала одной из первых возрастных моделей российского агентства. Женщина рекламирует сеть парикмахерских, снимается для обложек глянцевых журналов и участвует в модных показах.
— Я окончила биофак МГУ и проработала на факультете восемнадцать лет. Параллельно подрабатывала на «Мосфильме» в массовке — уже не помню, кто меня туда привел. Платили мало, но все равно было очень любопытно. Я на все смотрела широко раскрытыми глазами, хотелось проявить какую-то активность — а вдруг меня в кадр возьмут? Но потом поняла, что это мешает процессу и надо просто делать то, что просит режиссер.
Затем Ольга с мужем уехала на Дальний Восток, где работала в Институте биологии моря тридцать лет. В начале 2000-х, перед пенсией, у Ольги умер отец и она вернулась в Москву, чтобы помогать своей пожилой маме. Устроилась на работу в регистратуру поликлиники. Женщина признается: работать в сфере медицины тяжело, спустя четыре года она уволилась.
— Иногда агенты, у которых лежали мои карточки, приглашали сниматься. На фотографиях сзади обычно записывалась нужная информация об актере: параметры и контакты. Поэтому, когда режиссер искал определенный контингент, агенты показывали ему нужные карточки. Так, например, меня нашел Юрий Грымов еще в 1996 году. И я снялась в его клипе: кажется, это была «Зарядка» — по телевизору показывали целый месяц. Муж увидел во Владивостоке, и это была большая радость. Но клип крутили в шесть утра, поэтому вряд ли кто-то еще его застал.
В семьдесят лет Ольга уже давно была на пенсии и изредка участвовала в съемках. Тогда она познакомилась с владельцем агентства «Olduska» Игорем Гаваром. Женщину пригласили на первую фотосессию для журнала «Афиша».
— Помню, пришла в парикмахерскую перед этим, попросила осветлить волосы, а мне стали предлагать: «Давайте попробуем вот это и это». В итоге явилась на съемку рыжей. Игорь меня знал только седой женщиной, да и одежду подобрали под мой натуральный цвет волос. Такой вот казус вышел.
— Я всю жизнь была зажатой, не такой, как все, фактически — белой вороной. А на съемках вдруг раскрылась — во многом благодаря фотографу Алене Чендлер. Когда она снимала меня для лукбука Кирилла Гасилина, попросила подвигаться. А как же двигаться без музыки? Мы включили одну, вторую, третью и наконец нашли композицию, которая бы не отбивала ритм. И все: когда заиграла мелодия, пришло раскрепощение, бзики улетучились, и то, что держало меня стальной рукой за жабры, поясницу и конечности, ушло. Я вдруг обрела свободу — и не такую, когда сумасбродничаешь и делаешь, что хочешь, но когда ты можешь выразить себя. Потом всю ночь не спишь и думаешь: «Надо было сделать по-другому! Ан нет, все было хорошо!»
Ольга признается, что на съемках очень волновалась, за годы работы в вузе и поликлинике отвыкла от внимания камеры.
— Страшно бывает и оттого, что в любой момент можешь почувствовать себя плохо. Когда тебе звонят и сообщают, что завтра показ, интервью или съемка, нужно быть как огурчик: чтобы сердце билось, сосуды работали, а ноги шли. Когда не работаешь три месяца кряду и ведешь санаторно-курортный образ жизни, сложно держать себя в форме. Есть вещи, на которые не можешь повлиять. Например, когда со скрежетом натягиваешь узкие туфли и встаешь на высокие шпильки (очевидно, что обувь для пожилых людей должна быть удобной). Или представьте семидесятилетний глаз: от макияжа он слезится и восстановить его состояние уже сложно.
Ольга рассказала, что иногда она находилась перед камерой по семь часов, после таких экспериментов приходилось несколько недель восстанавливаться.
— Сложно сказать, насколько далеко я готова зайти на фотосессиях. Например, сниматься в нижнем белье не хотела бы, но в то же время каждое предложение надо рассматривать по отдельности. В чем я мечтаю сфотографироваться, так это в пышном белом платье — моя детская греза. В волшебном, как у крестной феи из советской «Золушки», где сыграла Янина Жеймо.
Работа у Ольги непостоянная, иногда приходится ждать заказов по несколько недель или месяцев. Но несмотря на это, чиновники посчитали ее полноценно работающим пенсионером и даже вычитали надбавки к пенсии.
— Однажды, когда я снималась в качестве народной модели в телепрограмме одного из федеральных каналов, организаторы выслали договоры на съемки в пенсионный фонд. А те, в свою очередь, отправили документы в соцзащиту, где посчитали, что я работающий пенсионер, за что из моей пенсии вычли московскую надбавку. То есть с пятнадцати тысяч рублей она уменьшилась почти до восьми. Дело в том, что договоры были на единичные съемки, а не на целые месяцы работы, поэтому работающим пенсионером меня считать нельзя. Да и как прожить на обе эти суммы, не подрабатывая? Прежде чем мне вернули часть надбавки, пришлось долго разбираться.
Ольга призналась: с тех пор как начала работать моделью, стала увереннее в себе. Жизнь женщины буквально началась заново.
— Сложно переоценить то, что дала мне работа модели, — это преодоление страхов и открытие много нового в себе, знакомства с людьми и движение, повод не лениться. А еще — растешь в своих глазах: не в том смысле, что испытываешь гордость за себя, — ты вылезаешь из грязи и омута, в котором жила всю жизнь. Минусы нахожу только в том, что это страшно и очень ответственно.
