У меня удивительная работа!
Целых четыре дня.
Называется: «повар завтраков».
У меня удивительная работа!
Целых четыре дня.
Называется: «повар завтраков».
Бог кулинарии нашёл моё резюме на рестоджобе и отправил его лично управляющему ресторана – чтобы наверняка. А параллельно, что бы я не скучала, мне ещё двадцать пять приглашений от других заведений.
Сгруппировав приглашения по видам (кафе, бары, рестораны) и вероятности оплаты «клянусь, платим», «обещаю два раза», «гарантирую своевременно», «мамой клянусь» - я поняла, что смотреть нечего. Кроме бара на Мойке («ежедневно»), кафе у метро Достоевская («завтра за сегодня») и ресторана на Фрунзенской («как скажете, хоть по часам»).
Но, наличность в коробке из-под печенья стремительно таяла – надо было срочно выбирать лучшее из возможного.
И я пошла по собеседованиям.
В барах Санкт-Петербурга я пока не работала, специализировалась больше на ресторанах и кафе. Но приветливый управляющий бара на Мойке уверил, что это ничего страшного: они согласны на ресторанного повара, за глаза. И будут платить ежедневно, с первой смены, потому что Игорь уезжает. Вот-вот.
«Игорь, наверное, сменщик» - решила я, и – поехала.
Игорь оказался таджиком Фархатом ни слова не говорящим по-русски.
- Но, он всё понимает, - ласково сказал мне управляющий бара чтобы сгладить некоторую неловкость, - Он всё объяснит вам.
(Думаю - знаками.)
Кухня была удивительной!
Паназиатской.
В помещении бывшей гардеробной (большой встроенный шкаф), без окон, стоял Игорь-Фархат и скручивал ролы. Рис на них варили в чайнике.
Задавать дурацкие вопросы, вроде: «А где у вас сухая кладовая?» или «Дадите мне технологические карты?» я не стала.
Некому.
И уточнив размер кухни кафе на Достоевской – поехала.
Управляющий кафе на Достоевской честно сказал мне по телефону:
- Помещение кухни большое, но - подвальное.
Здраво рассудив, что подвал куда лучше шкафа, а «завтра за сегодня» - хорошая система оплаты – я тут же поехала собеседоваться. Тем более даже за стажировку он поклялся заплатить. Правда, не мамой, а детьми.
В очень приличном кафе, с нормальным меню, террасой и фонтанчиками у входа, меня ждали как могли.
Все.
Все три надземных сотрудника: мойщица, официантка и управляющий.
Радостный управляющий Руслан странно поздоровался:
- Здравствуйте! А вы высокая!
Но, перспектива получения денег «уже завтра» скрасила это.
(Подвальное помещение в моём понимании, это милый подвальчик с маленькими окнами и вытяжкой. В котором не жарко.
Но, это не о здесь.)
Сразу после переезда в Питер я ходила на экскурсию в тюремные казематы Петропавловской крепости. Там очень жалела Радищева, Чернышевского, всех декабристов (скопом) и индивидуально - княжну Тараканову.
В неоштукатуренном кухонном каземате, со сводчатыми потолками, в самом высоком месте в мой рост, томились повар Азамат с супругой (почти поваром) целых одиннадцать месяцев по двенадцать часов.
Заработав на особняк в пригороде Ургенча (наверное, с трёхметровыми потолками и витражными окнами) они очень-очень хотели уехать.
Как только кто-нибудь придёт им на смену. Но – никто не шёл.
Каземат с мангалом, плитой и фритюрницей не могла украсить даже оплачиваемая стажировка и я позорно бежала. Азамат с супругой (почти поваром) смотрели мне вслед несчастными глазами цепных собак.
На Фрунзенскую я ехала по инерции. И только как воспитанный человек – пообещала. Энтузиазм остался во встроенном шкафу и каземате.
Ресторан неожиданно оказался очень-очень хорошим: настоящим.
С русским профессиональным коллективом, сувитом, дегидратором, индукционными плитами, техкартами, обновляемым меню, хорошей посудой, шефом и су шефом. Как положено.
Но: кухня была открытой – это был удар.
За барьером, среди хорошей посуды, в семитысячных кителях работали повара. Отточенными движениями, не обращая внимания на гостей, жарили стейки, выкладывали пюре из пастернака и собирали салаты. Молодые парни.
Я собиралась бежать сразу, но вспомнила что у Алиски нет рюкзака, а кот заказывал хорошей ливерки. Ещё позавчера. И коммунальные не уплачены.
- Я, наверное, не смогу, - голосом неизлечимо больного сказала я управляющему, - Я никогда не работала на открытой кухне.
- Ребята всё покажут, оставайтесь, - миролюбиво сказал Андрей Васильевич, - И гостей на завтраки сразу будет мало, а потом - привыкните.
Теперь я работаю.
Приезжаю на работу к семи – потому что к восьми могут случиться гости. На завтраки.
Первые два дня я лихорадочно варила овсянку на цельном молоке, жарила сырники и пекла круассаны. Одновременно и в режиме пожара.
Ждала.
Что в 8.01 в ресторан завалит толпа голодных гостей за круассанами с лососем – а у меня всего десять готовых, остальные отпекаются.
Потом – успокоилась.
Никого.
Кашу с фруктами, сырники и круассаны – съедает трудовой коллектив. Не позже чем в 12.01, чтобы точно не успели испортиться. Американские омлеты с лисичками, сыром и луковыми чипсами я вообще жарила трижды: управляющему, шефу и владельцу ресторана – попробовать. Сказали – здорово, точно как в Денвере, где раньше работал наш шеф.
И мне платят – по концу смены, сразу после всеобщего завтрака, управляющий Андрей Васильевич отдает деньги.
Всё, что обещал. Наличными и подлинными.
После первой смены мне было мучительно стыдно – никто не требовал продать изготовленное любой ценой, не обещал оштрафовать за истраченные продукты. И я напросилась готовить стаф и делать недостающие заготовки. В свободное от завтракающих дома гостей время.
Горячий повар Дима, тот, что приходит к одиннадцати, без удовольствия отдал мне сложносоставные соуса, и с удовольствием - обед для персонала.
Теперь мне не совестно.
Взбив/выпарив соуса и сварив щи/рассольник на десять человек я с чистой совестью жду конца смены и Андрея Васильевича.
© LelaMm