Проект Олега Климова «Острова подсознания» является уникальным сочетанием путевых записок Антона Чехова с собственными фотографиями, запечатлевшими современный облик Сахалина. Антон Чехов отправился на остров в 1890 году с целью изучить быт каторжников и ссыльных, а также провести перепись населения. Спустя 124 года фотограф Олег Климов повторил путь Чехова и воссоздал его путевые записки в книге «Остров Сахалин».
В одной из своих записок Чехов описывает городок Александровский пост (или просто Александровск) как небольшой, но благоустроенный город сибирского типа, население которого составляло тысячу человек. Здания в городе были построены из дерева, в основном из лиственницы, включая церковь, дома и тротуары.
Несмотря на близость тюрьмы к главной улице, ее внешний вид мало отличался от военной казармы, что придавало Александровску отличительную атмосферу, отличную от ожидаемой мрачности и угнетенности.
«Каторжники и поселенцы, за некоторыми редкими исключениями, свободно ходят по улицам, не прикованные кандалами и без сопровождения, и встречаются на каждом шагу, как в группах, так и в одиночку. Они присутствуют как во дворах, так и в домах, выполняя различные обязанности, такие как кучеры, сторожа, повара, кухарки и няньки. Такая близость, особенно в начале, вызывает некоторое беспокойство и недоумение из-за непривычности».
«Коренное население Южного Сахалина, здешние инородцы, на вопрос, кто они, не называют ни племени, ни нации, а отвечают просто: айно. Это значит человек. До занятия Южного Сахалина русскими айно находились у японцев почти в крепостной зависимости, и поработить их было тем легче, что они кротки, безответны, а главное, были голодны и не могли обходиться без рису».
«Отношения у местной администрации и японцев великолепные, какие и быть должны. Помимо взаимного угощения шампанским в торжественных случаях, обе стороны находят и другие средства для поддержания этих отношений».
«Все избы здесь на одинаковый фасон, двухоконные, строятся из плохого и сырого леса, с единственным расчетом — отбыть как-нибудь поселенческий срок и уехать на материк. Контроля над постройками со стороны администрации нет, вероятно, по той причине, что между чиновниками нет ни одного, который знал бы, как нужно строить избы и класть печи».
«Картины, которые я встречал, обыкновенно не говорили мне о домовитости, уютности и о прочности хозяйства. Чаще всего я встречал в избе самого хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки».
«Земля здесь не служит приманкой и не располагает к оседлой жизни. Из тех хозяев, которые сели на участки в первые четыре года после основания селения, не осталось ни одного».
«Арестанты, живущие в Александровской тюрьме, пользуются относительною свободой; они не носят кандалов, могут выходить из тюрьмы в продолжение дня куда угодно, без конвоя, не соблюдают однообразия в одежде, а носят что придется, судя по погоде и работе».
«Самые полезные, самые нужные и самые приятные люди на Сахалине — это дети, и сами ссыльные хорошо понимают это и дорого ценят их. В огрубевшую, нравственно истасканную сахалинскую семью они вносят элемент нежности, чистоты, кротости, радости».
«Перед глазами широко расстилается Лиман, впереди чуть видна туманная полоса — это каторжный остров; налево, теряясь в собственных извилинах, исчезает во мгле берег, уходящий в неведомый север. Кажется, что тут конец света и что дальше уже некуда плыть».
«Главное богатство Сахалина и его будущность, быть может, завидная и счастливая, не в пушном звере и не в угле, как думают, а в периодической рыбе. Часть, а быть может, и вся масса веществ, уносимая реками в океан, ежегодно возвращается материку обратно в виде периодической рыбы».
